"Стану я, раб Божий, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы в двери, из ворот в вороты, в чистое поле, на восток, в восточную сторону, к окиан-морю, и на том святом окиан-море стоит стар мастер муж и того святого окиан-моря, сырой дуб крековастый, и рубит тот мастер муж своим булатным топором сырой дуб, и как с того сырого дуба щепа летит, тако же бы и от меня, (имярек), валился на сыру землю борец, добрый молодец, по всякий день и по всякий час. Аминь (трижды). И тем моим словам ключ в море, замок на небе, отныне и до века".

"Заговор на кулачный бой" взят из рукописи старообрядцев. 1863.

"Держится, сохнет, прочь не отходит, как малый младенец от матери прочь не отходит, держится. Сохнет по всякий час и на всякое время, как косяк косяка держится, прочь не отходит, так бы держалась раба Божия (имярек) крепко и плотно, прочь от меня, раба Божия (имярек), не отходила, держалась и сохла крепко; как двери от ободверины не отходят, держатся крепко, как печная доска от печи прочь не отходит, так бы не отходила раба Божия (имярек) от меня, раба Божия (имярек), сохла, горела, прочь не отходила во всякий час, во всякое время.

Стану я, раб Божий (имярек), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, выйду на широкую улицу, пойду в чистое поле, в чистом поле красное солнце греет и огревает сыроматерую землю; от красного солнца сохнет и обсыхает роса медвяная, так бы сохло и обсыхало ретивое сердце у рабы Божией (имярек) по мне, рабе Божием (имярек). Как красное солнце огревает сыроматерую землю, щепитце и колитца, и сохнет, как хмель вьетце и тянетце по сыроматерой земли, так бы вялось и тянулось ретивое сердце по мне, рабе Божием (имярек), на всякой час, на всякое время. Пойду я, раб Божий, по зарю Марью, по зарю Маремьянию, ко Господню престолу, на Господнем престоле мати Мария и Маремьяния; приду я к тебе, раб Божий (имярек), низко поклонюся и помолюся, как на тебе нетленные ризы держатся, так бы держалась раба Божия (имярек). Пойду я, раб Божий (имярек), подлесинье: есть в море ковыл щука, без воды не может ни жить, ни быть ни дня, ни ночи, малой час. Поди, та тоска, в семьдесят жил, в семьдесят составов, во становыя в две жилы и в едину в попятную и спиновую жилу. Тем моим словам ключ и замок. Брошу замок в морскую пучину, тем моим словам ключа не бывать и того замка не отпирать. Аминь, аминь, аминь"

Из старинного рукописного сборника, полученного из с. Ваймуги, Холмогорского уезда.

"Господи Боже, благослови! Стану я, раб Божий (имя рек), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из дверей воротами, в чистое поле за воротами, из чистого поля во темный лес. В темном лесе стоит кипарис древо; под тем кипарисом сидит сама Мать Пресвятая Богородица. Держит она во своей десной руке три прута: прут железный, прут медный, прут серебряный.

Перов Василий Григорьевич. Охотники на привале

Ударю я первым прутом по сырым лесам, ударю я другим прутом по мхам, по

болотам: сырые леса сшатаются, мхи-болота сколеблются; разбежалися

белые звери горностаи на все четыре стороны; побегите вы, кривоноги,

чернохвосты! Ударю я третьим прутом белого мужа, жубрила. Ай, ты бел

муж, жубрило, сам ты бел и конь под тобой бел; заезжай и залучай со

всех четырех сторон, с востока и с запада, и с лета, и с севера: идите

со всех четырех сторон, белые звери горностали; как идет солнце и

месяц, и частые мелкие звезды, и вся луна поднебесная идет неотпятно,

так идите на мой завод, на мои сгодья, к моим плашкам, белые звери

горностали, а минуйте, проходите мои силья пасти; они не по вас

излажены. Кушайте по плашкам мои ествы; те мои ествы слаще матернего

молока. К этому моему слову ключ и замок, отношу я к окиан-морю. Есть

на окиан-море остров велик, к берегу лежит бел-горюч камень Алатырь;

под камнем стоит живая щука, пожрет тот мой ключ и замок. Кто кругом

окиан-море обойдет, кто около окиан-моря песок вызоблет, кто из

окиан-моря воду выпьет, кто ту живую щуку добудет, ключ и замок мой

достанет, — тот мой промысел попортит".

Записал заклинание охотничье А. Харитонов в Шенкурском уезде.

"На море на окиане, на острове на Буяне, на полой поляне, под дубом мокрецким сидит раб Божий (имярек). Тоскуя, кручинится в тоске неведомой и в грусти недознаемой, в кручине недосказанной.
Идут восемь старцев со старцем, незваных, непрошеных: "Гой ты еси, раб Божий (имярек), со утра до вечера кручинный ты, что-почто сидишь такой на полой поляне, на острове Буяне, на море-окиане?" И рече раб Божий (имярек) восьми старцам со старцем: "Нашла беда среди околицы, залегла во ретиво сердце; щемит, болит головушка, не мил свет ясный, постыла вся родушка". Воззовиши всем старцам со старцем грозным-грозно, начали ломать тоску, бросать тоску за околицу. Кидмя-кидалась тоска от востока до запада, от реки до моря, от дороги до перепутья, от села до погоста; нигде тоску не приняли, нигде тоску не укрыли; кинулась на остров на Буян, на море на окиан, под дуб мокрецкой. Заговариваю я раба Божия (имярек) от наносной тоски по сей день, по сей час, по сию минуту, слово мое никто не превозможет ни аером [воздухом], ни духом". Заговор от тоски взят из рукописной книжки Г. Д. Книголюбова.

Заговор на кровоточащую рану

Знахарь крепко сжимает указательным и большим пальцем кровоточащую рану и произносит до трех раз, отплевываясь после каждого раза в правую сторону: "Дерн, дерись, земля, крепись, а ты, кровь, у раба Божия (имярек) уймись". Или же говорит так: "На море-океане, на острове на Буяне, девица красным шелком шила; шить не стала, руда (кровь) перестала". Эти слова тоже говорят три раза, не переводя духа, иначе кровотечение может усилиться.

Феодор Никонов, священник, магистр. Очерк поверий и праздников в Воронежской губернии.

Заговор, чтобы не шла кровь из раны

При порубе или при других случаях, когда кровотечение считается опасным, три раза наговаривают шепотом следующие слова и после каждого раза на рану сплевывают: "Лягу, благословясь, стану, перекрестясь; выйду из дверей в двери, из ворот в ворота; погляжу в чистое поле — едет из чистого поля богатырь, везет вострую саблю на плече, сечет и рубит он по мертвому телу, не тече ни кровь, ни руда из энтова мертвого тела".

Записал заговор А. Шешенин в Кемском уезде.

Заговор от крови

"Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь. Доселева было при Агаряне-царе небо медно, земля железна и не дала плоду от себя. Как утихнулись и ужахнулись реки и ручьи, и малые источники, так бы утихнулась у раба Божия (имярек) кровь горячая и щипота, и ломота, и много пособляешь всем моим словом, как ключ небо, а замок земля. Аминь, аминь, аминь".

Записал заговор от крови помощник миссионера Батраков в с. Ухтострове, Холмогорского уезда, Архангельской губернии.

Заговор от пореза

"На море на океане, на острове на Буяне лежит бел-горюч [светящийся] камень Алатырь, на том камне Алатыре сидит красная девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку шелковую, руду желтую, зашивает раны кровавые. Заговариваю я раба (такого-то) от порезу. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань".

Н. Сахаров. Сказания русского народа о семейной жизни своих предков. Народные предания о чернокнижии. СПб., 1841. Т. I.

Заговорить кровь

"Фу ты, боже мой! Ни крови, ни раны — чистая рана, ни синей опухоли. Ни ножом не секлося, ни топором, никаким инструментом, и нет у раба Божия (имярек) ни щипоты, ни ломоты, ни синей опухоли".

Доставил заговор г-н Никольский из г. Мезени. Труды этнографического отдела императорского Общества любителей естествознания, этнографии и антропологии при Московском университете. 1878. Кн. V. Вып. II.

Заговор над посеченым

Если какой-либо человек посечет что-нибудь у себя, то заговаривают кровь или щипоту: "Стану я, раб Божий (имярек), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами, в чистое поле за воротами. В чистом поле стоит свят окиан-камень, на святом окиан-камне сидит красная девица с шелковой ниткой, рану зашивает, щипь унимает и кровь заговаривает у раба Божия (имярек), и чтобы не было ни щипоты, ни ломоты, ни опухоли. Тем моим добрым словом ключ и замок отныне до веку, аминь".

Записал заговор г-н Шешенин в Кемском уезде